Загубленный побег российского тред-юнионизма.

Об экономическом направлении в профессиональном движении.

До сих пор в литературе по истории профдвижения не только не начат пересмотр сталинских исторических схем, но даже не сделана попытка дать слово тем, кто имел иной взгляд на историю профсоюзов страны или рассказать о событиях, которые не вписываются в официальную версию. Мы мало знаем о фактах забастовочного, стачечного движения рабочих в годы Советской власти, об их политической и экономической борьбе, не знаем о широкой и весьма успешной деятельности меньшевиков в российских профсоюзах как до, так и после Октябрьской революции. Столь же мало мы осведомлены об обстоятельствах, приведших к формированию в нашей стране первых профсоюзных организаций.

Из-за увлечения политическими аспектами работы среди масс наши российские социал-демократы - представители партии, зарождающейся как партии рабочего класса, упустили в начале века инициативу в деле создания организованного профсоюзного движения. 8 результате первые рабочие организации - предтечи профсоюзов - были созданы при непосредственном участии департамента полиции и имели сугубо реформистский, тред-юнионистский характер.

Поворот к многоукладности в экономике, многопартийность в политике, широкое развитие рыночных отношений - все это делает нынешнюю ситуацию отчасти схожей с обстановкой дореволюционной и нэповской России. Изучая под современным углом зрения ту, давнюю историю, узнаем, как действовали профсоюзы в похожих экономических и политических условиях.

Приглашаем читателей принять участие в разговоре.



Начало XX века было временем бурных и драматических событий. Вместе с развитием российского капитализма набирало силу и рабочее движение. Рабочие создавали объединения, защищавшие их экономические права. Самой распространенной формой стали кассы или общества взаимопомощи. Об этом мало написано, поскольку их' целью было сотрудничество, а не классовая борьба с предпринимателями. Они выполняли те функции социального обеспечения, которые необходимы в любой системе, где существует наемный труд. Деятельность касс и обществ взаимопомощи положила начало оформлению в российском рабочем и профессиональном движении экономического направления.

В Российской империи раньше других такие объединения стал создавать еврейский пролетариат Белоруссии. Среди русских рабочих пионерами были типографские рабочие. К концу XIX века кассы взаимопомощи существовали в Одессе, Казани, Киеве, Саратове, Самаре, Смоленске и других городах. Наибольшее распространение получили общества взаимопомощи приказчиков.

Чем они занимались? Денежные пособия больным, врачебная помощь, лекарства, выдача пособий на похороны, по инвалидности, вдовам и сиротам, ссуды и пособия нуждающимся,- то есть тем, что сегодня вкладывается в понятие социального страхования. Некоторые общества выдавали дорожные деньги приезжим ремесленникам, поддерживали безработных, предоставляли им пособия или помещения и стол за минимальную плату, содействовали трудоустройству, организовывали юридические бюро для справок, ходатайства по вопросам фабричного законодательства.

Вот, например, как действовала петербургская "Вспомогательная касса для типографов, литографов, ксилографов и фотографов". Больным назначалось денежное пособие в размере 5 рублей ежемесячно в течение первых 6 месяцев и по 3 рубля - во второе полугодие. Нетрудоспособным наборщикам выдавалось по 10 рублей в месяц, на похороны-50 рублей, подъемные командированным - 5-10 рублей. Касса имела своего врача. Средства ее составлялись из ежемесячных взносов по 1 рублю 25 копеек. Чтобы представить значимость этих сумм для рабочего, скажем, что в 1902 году среднемесячный бюджет рабочего составлял 21 рубль: на еду уходило 10 рублей, одежду-3, квартиру - 4 рубля, на карманные и непредвиденные расходы оставалось 4 рубля. Для семьи в четыре человека для месячного прожития требовалось около 51 рубля.

Очень часто выдаваемые пособия носили полу- или полностью благотворительный характер. Во многих местах фабричные кассы существовали на пожертвования предпринимателей. Почти во всех обществах, наряду с действительными членами, были и почетные. В их число входили, как правило, хозяева фабрик, предприниматели. Участие хозяев в обществах рабочих и служащих не могло не накладывать отпечатка на саму деятельность обществ.

Борьба за улучшение условий труда, организация стачек и забастовок, оказание денежной помощи стачечникам не входили в задачу таких обществ и касс. Деятельность направлялась, скорее, на классовое сотрудничество, нежели на классовую борьбу. Подобную практику, но гораздо позже, использовали западные предприниматели, создавая "человеческие", "семейные" отношения на производстве, в фирмах. Кроме того, уважение к предпринимателям и пассивность в отношении забастовок и стачек были характерной чертой российского рабочего класса.

По мере развития стачечной борьбы в среде рабочих возникли и другие формы объединения - нелегальные (боевые) стачечные кассы. Они создавались в обстановке секретности, конспирации, без ведома и согласия предпринимателей и были прямой противоположностью кассам и обществам взаимопомощи. Одновременно для политического руководства стачечной борьбой и помощи в организации забастовок возникают нелегально "Союзы борьбы за освобождение рабочего класса". Большинство из них создавались либо прямо, либо при ближайшем участии российской социал-демократии. Эти организации ставили своей целью непосредственную агитацию среди рабочих фабрик, печатали и распространяли листовки-прокламации, формулировали требования рабочих.

Следует отметить, что условия, в которых развивалось рабочее движение в России, благоприятствовали соединению экономических и политических форм борьбы. Тем не менее социал-демократы, внедрившись в российское рабочее движение с целью его организации, не сумели обеспечить необходимое единство этих форм. Непосредственной причиной послужили острые разногласия в их среде относительно целей рабочего движения. "Экономисты" настаивали на ориентации движения на чисто экономические цели. "Борьба за экономическое положение,- писал один из органов этого направления,-борьба с капиталом на почве ежедневных насущных интересов и стачка, как средство этой борьбы,- вот девиз рабочего движения. Эта борьба понятна всем, закаляет силы и сплачивает рабочих. В нем каждый шаг вперед есть улучшение жизни, есть средство к дальшейшим победам. Пусть рабочие ведут борьбу, зная, что они борются не для каких-то будущих поколений, а для самих себя и для своих детей".

Другая часть социал-демократии, не разделявшая этих позиций, во главу угла ставила политическую борьбу.

В этой внутрипартийной дискуссии взяло верх второе направление. Вместо профессиональной организации рабочих на первое место была поставлена задача организации людей, профессионально занимающихся революционной деятельностью, а в качестве цели - подготовка вооруженного восстания. В результате интерес к профсоюзной деятельности во многих социал-демократических организациях стал угасать и те, кто потенциально должны были встать во главе организации профсоюзного движения, постепенно оказались вне его. На местах начались столкновения между "рабочими организациями" и партийными "комитетами". Победили комитеты как более сплоченные, опытные, приспособленные к конспиративным условиям работы. Однако в результате подобных побед рабочие отходили от социал-демократии, уходили из организации. Так, в докладе Петербургского комитета III съезду РСДРП в апреле 1905 года отмечалось, что большевистская организация находилась "в крайне плачевном состоянии": среди членов городского комитета партии не было ни одного рабочего, связи с массами были нарушены, дело доходило до избиения партийных агитаторов и уничтожения листовок.

Государственная власть, используя ошибки социал-демократов, пытается взять в свои руки руководство и организацию профсоюзного движения. И делает это весьма успешно. Инициативу здесь проявило министерство внутренних дел, организовав в Москве, Петербурге, Минске, Харькове и других крупных городах массовые рабочие организации.

Идеологом этого движения стал начальник московского охранного отделения С. В. Зубатов. Он начал свою карьеру с участия в революционных кружках, но, порвав с ними, возглавил московское охранное отделение. Знание рабочего движения позволяло ему хорошо ориентироваться в социал-демократической литературе, высказывать широкие, прогрессивные идеи. Его взгляды послужили началом целого движения, получившим название "зубатовщины" или "полицейского социализма".

В 1902 году в записке на имя московского обер-полицмейстера Трепова Зубатов изложил содержание своих предложений. Он. стремился найти формы успокоения рабочего движения, примирения рабочих с предпринимателями, избегая тем самым сильных потрясений и конфликтов в сфере производственных отношений. Зубатов считал, что улучшение быта рабочего класса возможно лишь тогда, когда он занимает прочное место в существующем строе, "становясь одним из организаторов этого строя, а не его разрушителем". Именно в этих целях он и ставил задачу создания в стране мирных, реформистских профсоюзов по типу тред-юнионов в Англии и Америке.

Не будем скрывать, что будучи реформистом по своим взглядам, Зубатов крайне негативно относился к действиям, как он говорил, "безобразной русской социал-демократии", призывал рабочих связывать свои интересы с интересами монархии в России. Одновременно он призывал заботиться о религиозном образовании рабочих, повышать их общий культурный уровень с помощью создания "центров более глубокого образования для наилучше подготовленных, развитых рабочих".

Так зародились "зубатовские организации". Вот что об этом писал сам Зубатов: "Когда обнаружилось, что рабочие плохо читают толстые книги по легальному движению, стало необходимым устройство для них лекций и собеседований. Успехи в спорах над политическими противниками натолкнули на мысль о возможности и практической борьбы с ними, в видах чего были разрешены еженедельные собрания рабочих в разных местах Москвы, и появился "совет рабочих в механическом производстве", в котором рабочим давались по делам советы самими же рабочими".

Перед рабочими читали лекции преподаватели Московского университета, представители либеральной интеллигенции. На некоторые собрания приходило до 200-400 человек. "На совещаниях,- вспоминает один из основных участников этих встреч, профессор университета И. Озеров,- обсуждались вопросы о кассах взаимопомощи, о дружеских обществах в Англии, о потребительских обществах, о биржах труда, о квартирной нужде и средствах к ее удовлетворению, о продолжительности рабочего дня и постановке у нас фабричного законодательства, о коллективном договоре и третейском суде, о рабочих клубах, о санитарной гигиене и предохранительных средствах в механическом производстве и т. д.".

В результате в Москве было создано "Общество рабочих механического производства". Как и кассы взаимопомощи, это общество имело действительных членов, членов-соревнователей (кандидатов) и почетных членов. Действительными членами общества могли быть рабочие механических заводов и мастерских Москвы и ее пригородов. Служащие, мастера и их помощники не могли быть действительными членами. Ежемесячный взнос в общество составлял 1 рубль или 50 копеек, после 20 лет члены общества освобождались от их уплаты. Каждый уплачивал лично и добровольно, а не путем вычета из заработной платы.

Зубатовские организации, созданные на многих фабриках и заводах, пользовались большим успехом у рабочих. За обществом механических рабочих в Москве организовались ткачи, пуговичники, кондитеры, парфюмеры, табачники. Представители зубатов-ских обществ импонировали рабочим тем, что выступали в защиту их интересов, действовали смело, уверенно. Все это заставляло предполагать, что на их стороне не только правда, но и начальство, власть. В результате возник целый ряд забастовок в Москве, многие из которых, благодаря поддержке московского охранного отделения, оказались весьма успешными. Широкую известность получил инцидент на фабрике Гужона, где вопреки протестам администрации, по инициативе зубатовского "союза рабочих" забастовщики требовали повышения заработной платы. Полиция стала угрожать владельцу фабрики арестом и высылкой из Москвы как французского подданного, если он не удовлетворит требований рабочих. Гужона спасло лишь вмешательство французского посла.

Вслед за Москвой в Петербурге было создано почти аналогичное "Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. С.-Петербурга" под руководством священника Гапона. История этого общества, его влияния на рабочие массы не менее интересны и могли бы составить отдельный предмет разговора.

Сегодня многие признают, что деятельность зубатовских и гапоновских обществ имела успех среди рабочего класса ряда крупнейших городов России и не была вовремя и правильно оценена социал-демократами, в особенности большевиками. "Столичные социал-демократы,- пишут С. Тютюкин и В. Шелохаев,- просмотрели рост гапоновских организаций, с большим опозданием увидели в них своеобразные рабочие политические клубы. Справедливые подозрения Гапона в сотрудничестве с полицией, доходившие и у большевиков, и /меньшевиков до прямых обвинений в провокаторстве, заслонили для социал-демократов тот факт, что Гапон, в отличие от марксистов, нашел путь к умам и сердцам рабочих-середняков. Когда же успех Гапона был осознан социал-демократами, то было уже поздно, тем более, что силы обеих фракций РСДРП в значительной мере уходили не столько на работу в массах, сколько на ожесточенную борьбу друг с другом".

Как только промышленники Москвы почувствовали растущее влияние зубатовских организаций, они с помощью рычагов государственной власти сумели серьезно ограничить их деятельность. С другой стороны, как только Гапон привлек в свое общество широкие слои рабочих, они начали заниматься борьбой за свои экономические интересы, что выходило за рамки первоначальных целей: культурное и религиозное просветительство. Вместе с тем именно эта переориентация позволила гапоновскому обществу выступить в роли профессиональной организации, возглавить стачечную борьбу. Знаменитое "кровавое воскресенье", когда рабочие вышли на улицу с экономическими требованиями, одновременно стало и началом революционных дней.

Грандиозный политический протест пролетариата всей России в январе 1905 года стал поворотным пунктом в истории русского профессионального движения. Стали стремительно расти, как сегодня сказали бы, "независимые" профсоюзы. Создаются межсоюзные объединения. К концу года в Петербурге насчитывалось уже 44 профсоюза, в Москве - более 50. Не оставалось, кажется, ни одной профессии, где бы не шел процесс организации профсоюзов. Через два года в России уже было 652 профессиональных объединения, насчитывающих 245,5 тысячи членов.

Создание касс и обществ взаимопомощи, деятельность зубатовских и гапоновских обществ подготовили почву для создания жизнеспособных профсоюзов. Рабочие видели в них доступную форму широкой и открытой организации для защиты своих интересов.

Мы далеки от того, чтобы идеализировать деятельность Зубатова и его обществ. Руководитель московской охранки, создавая в Москве "реформистские профсоюзы", реализовал в конце концов полицейские задачи, вытеснял социал-демократов из рабочего движения. Но есть смысл поразмышлять над другим уроком "зубатовщины", который гораздо важнее, чем обличения его лидера в "полицейщине". По существу, Зубатов откликнулся на реальную потребность рабочего класса организованно вести борьбу за свои экономические права, потребность, которая проявлялась первоначально в создании обществ и касс взаимопомощи, ориентированных на сотрудничество, а не на борьбу с предпринимателями. Соединение полицейских задач с реальными потребностями рабочих в защите своих экономических прав сделало зубатовское, равно как и гапоновское движение, внутренне противоречивым, обрекло их на неудачу. "Зубатовская организация,- свидетельствует один из непосредственных участников и очевидцев тех событий,- так или иначе, но показала рабочим, что пути для рабочих организаций существуют и помимо подпольно-конспиративных действий. С другой стороны, и само правительство, получив зубатовский опыт, также увидело, что как ни стесняй рабочих, как ни прижимай, как ни огораживай, тем не менее рабочий вопрос должен неминуемо стать на очередь".

Эти слова и сегодня не менее актуальны, чем тогда.

События тех лет показывают, что никому не позволено манипулировать интересами рабочий ради достижения целей, отличных от целей рабочего движения: ни правительству, ни церкви, ни партиям.

Сегодня, когда профдвижение в стране обретает второе дыхание и распрямляется после гнета административной системы, опыт прошлого крайне важен. Не одна, не две, а десятки политических партий" групп стремятся проникнуть в рабочее движение, завоевать его доверие и массовую поддержку. Очевидно, что успехом здесь будет пользоваться организация, которая сумеет возглавить экономическую борьбу трудящихся, а не использовать ее в узкопартийных целях или превращать профсоюзы в-место межпартийной борьбы И соперничества.

Профсоюзы, которые, как и все остальные общественные организации в СССР, были сильно политизированы, не способны в прежнем виде возглавлять экономическую борьбу трудящихся. А эта борьба после почти векового перерыва вновь выходит на первый план. Не учитывать этого сегодня, принижать ее значило бы вновь, как и много лет назад, обрекать себя на неудачу в организации профдвижения, изолировать себя от широких масс трудящихся.

Конечно, мы не призываем ни к "зубатовщине", ни к замыканию независимого профдвижения на вопросах экономической борьбы. Мы хотим показать важность сочетания подлинной, реальной работы по организации экономической борьбы рабочих с выдвижением политических требований к правительству. Опыт показывает, что излишняя политизация профсоюзного движения не идет ему на пользу, уводит от главной функции профсоюзов - защиты экономических прав трудящихся.

А через пятьдесят лет "История профсоюзов СССР" даже не упоминает о попытках создания реформистских профсоюзов в России. Говорится лишь о том, что "до возникновения профсоюзов В. И. Ленин, партия всесторонне обосновали необходимость и неизбежность создания профсоюзов в России, разработали программу деятельности и принципы их. построения, поставили перед социал-демократами задачу быть их организаторами и руководителями" (с. 16).